Я ревную сестру к друзьям и подругам, которые пытаются увести ее

Роль робота изменила ваше отношение к нанотехнологиям?

Техникой я вообще не увлекаюсь, хотя реклама, конечно, делает свое дело. Например, собачка, с которой дружит моя героиня Нана, мне очень симпатична. Я с ней здороваюсь, глажу. Когда я была маленькой, мечтала о далматинце, и вот моя мечта сбылась — правда, в электронном виде. Когда она видит меня, виляет своим крошечным хвостиком. Мне кажется, мы подружились. Компьютер появился у нас с Верой довольно поздно, как и мобильный телефон и прочие технические новинки… Родители нас не баловали.

Как получилось, что вы обе решили стать актрисами?

Артисткой я хотела быть всегда. Классе в девятом, когда пришло время определяться с профессией, поняла, что хочу поступать в театральный. Хотя в детстве врала, что хочу стать учителем, чтобы не выделяться среди других ребят, которые мечтали стать врачами и космонавтами.

Вера тоже всегда хотела стать артисткой?

Думаю, да. Мы всегда друг друга подначивали. Стоило только одной из нас озвучить какое-то желание, как другая тут же подхватывала эту идею. Наверное, так произошло и с актерской профессией. Мы отправились поступать после девятого класса, а нам дали от ворот поворот, потому что в театральный вуз берут только после 11 классов. Помню, мы очень расстроились. Тогда мама нашла в Минске школу с театральным уклоном…

Вы и поступали вместе?

Да. Мы даже заходить в аудиторию решили вдвоем, чтобы приемная комиссия сразу понимала, что нас двое. Но во МХАТ нас не взяли, что стало неожиданностью — мы были странным образом уверены, что поступим. Правда, уже на следующий год поступили во ВГИК.

«Нанолюбовь» — это ваш с сестрой первый проект?

Нет. Мы уже снимались в фильме Андрея Эшпая «Вуаль Анжелины», где тоже играли сестер. А в «Докторе Тырсе» мы сыграли тройняшек.

А в «Нанолюбви» вы сразу определились, кто будет роботом, а кто — человеком?

Нам было все равно. Сначала по просьбе режиссера я попробовала почитать за Нану, потом за Нину. В итоге меня утвердили на роль робота.

Вы всегда старались быть разными?

В детстве, конечно, ходили в одинаковых платьицах. А как только начали зарабатывать сами, еще в восьмом-девятом классе, стали покупать совсем разные вещи.

Подменять друг друга случалось?

Я все время боюсь, что нас раскусят. Но однажды Вера не выучила стихотворение, и я рассказала его дважды — за себя и за нее. Самое сложное было не в том, чтобы притвориться друг другом, а в том, как эту подмену организовать. Мы оделись одинаково, а во время урока, когда учитель отвернулся, поменялись местами.

А на мальчишках эксперименты ставили?

Только один раз, в лагере. Мне нравился один мальчик, мы ходили с ним за ручку, и девчонки начали меня подначивать: «А ты уверена, что ему нравишься именно ты, а не Вера?» В общем, мы с Верой договорились, что я на секундочку оставлю его одного, мы переоденемся, и к нему вернется уже она. Я за этим наблюдала из окна. У него была странная реакция, он не понимал, что происходит. Он просто почувствовал, что что-то не так. Не брал ее за руку, не пытался приобнять и вообще как-то отстранился. И Вере, и мне было очень стыдно, и мы решили больше так никогда не экспериментировать.

А влюбляться в одного и того же парня вам случалось?

Нет. Если мы видели, что нам нравится один и тот же юноша, то поступали по принципу «не доставайся же ты никому». Или смотрели, к кому он сам больше тянется, и уступали его друг другу. Я, скорее, ревновала Веру к подругам и друзьям, когда кто-то пытался увести ее от меня. Но это очень положительная ревность, в ней нет ничего плохого.