Игра руками. Интервью с Алексеем Германом-младшим
Латинским словом harpastum древние называли игру в мяч, набитый конским волосом и птичьим пером. В новом фильме Алексея Германа-младшего Garpastum на дворе четырнадцатый год прошлого века, во дворе — совсем недавно завезенный в Россию из Англии футбол, без которого не могут жить двое братьев, Николай и Андрей, и их друзья. В канву своего второго фильма режиссер вплел молодых героев и вечные страсти, петербургские салоны Серебряного века и рабочие окраины, случайные встречи с великими поэтами и жестокими бандитами.
В своем первом фильме «Последний поезд» ты отправлял главного героя на Вторую мировую. Вовтором — отправляешь другого героя на Первую мировую. Тебе неинтересна современность?
Я сегодня ехал в машине по кольцу и в самом центре попал в пробку. Рядом устало тормозили дорогие автомобили, в них сидели усталые люди. А я глядел в окно и думал: как бы все это снять так, чтобы выглядело достоверно и не вульгарно? Минут тридцать думал и ничего не придумал. Я пока не понимаю, как с этой реальностью быть, как за нее ухватиться.
Может, она еще не сформировалась?
Не сформировалось наше отношение к ней. Мы не живем в этом времени — мы по нему скользим. Я, во всяком случае, скольжу. Про современность снимать безумно сложно. В наших лучших фильмах — «Коктебеле», «Бумере» — современность выдуманная, конечно. Это никакая не Москва и не провинция. А хочется сделать картину про настоящую, невыдуманную современность. И при этом не черно-белую, а цветную, что важно.
В фильме Garpastum ты цвета пригасил.
Чтобы не было ничего яркого, кричащего. Словно бы это старый итальянский фильм. Предположим, копия пролежала где-то X лет и немного выцвела. Я много такого кино во ВГИКе смотрел. Мне очень нравится этот цвет, и для нашей истории он подходящий.
История про двух братьев, про их друзей и девушек и про страсть к футболу с самого начала была питерской?
Нет. Все должно было сниматься в Москве.
Я даже слышал, что не только должно было, но уже снималось.
Не снималось, но сначала — это, правда, при другом режиссере — готовы были съемочная группа и итальянский оператор. Мне затея снимать в Москве показалась бессмысленной и неподъемной. Все же Питер меньше затронут буржуазной цивилизацией, рекламными щитами и красивыми витринами. Я предложил продюсеру перенести все это дело туда и перенабрать группу.
Он легко согласился?
В принципе, да. Я привел производственные аргументы: удобство натурных съемок, студия в центре города. И когда он уже согласился, мы начали думать о том, как сделать Петербург начала прошлого века достоверным и небанальным. Долго думали, например, снимать или нет на Дворцовой площади. Известно же, что Зимний дворец в то время был совсем другого цвета, коричневатого. Мы прикидывали, как это на компьютере сделать.
Сергей Бондарчук, говорят, для сцены октябрьского штурма в «Красных колоколах» хотел его перекрасить.
И правильно хотел.
А зачем тебе Дворцовая понадобилась? Для причастности вашего камерного сюжета к большой истории?
Ну да. Но потом мы от этой идеи отказались. Поняли, что слишком банально. Петербург не должен был выглядеть как город-музей Пушкина и Достоевского. Неинтересно повторять те движения, которые совершает любая съемочная группа, приезжающая туда снимать кино.
Можно даже издать петербургский альбом с набором расхожих кинематографических мест.
Вот-вот. Едешь по городу и видишь съемочные группы на одних и тех же точках, камеры в одну и ту же сторону повернуты. Скучно. Кроме того, мои ребята должны были быть из небогатых кварталов — они не интеллигенция.
Но ты не ограничился окраинами, а соединил их с петербургскими богемными салонами.
Мне показалось это единственно правильным — свести два мира. Салоны и рабочие кварталы. Тусовку и спальные районы, если говорить сегодняшним языком.
Что их объединяет? Футбол?
Да.
Ты не производишь впечатления человека, который все детство самозабвенно стучал во дворе по мячу.
Никогда в жизни. Не играл, не болел.
А продюсер Александр Вайнштейн, автор идеи этого фильма, к футболу имеет самое прямое отношение. Входил в исполком РФС, владеет еженедельником «Футбол». Нестрашно ему было заветный замысел отдавать непосвященному?
Я Александру Львовичу сразу сказал: «В футболе ничего не понимаю, но это даже хорошо. Если надо, спрошу у вас — вы мне объясните и покажете».
Объяснял, показывал?
Приезжал на съемки и говорил, где похоже, а где — нет. В принципе, сразу стало понятно, что наши актеры должны уметь играть в футбол. Что не должно быть этих голливудских вариантов, когда на крупном плане мелькают ноги дублеров. Чтобы зритель, который ходит не только в кино, но и на футбол, не толкал соседа локтем в бок и не говорил: «А ребята-то не тянут».
Значит, в списке требований к актерам одним из пунктов значилось умение обращаться с мячом?
Обязательно. Задача безумной сложности — найти хорошего молодого актера, идеально совпадающего с написанным в сценарии характером и прилично играющего в футбол. Я думал, это все нереально. Оказалось, реально. Месяцев пять у нас на поиски ушло. Сначала перелопатили всю Москву и весь Питер, потом отправились в провинцию и в ближнее зарубежье.
Потом вернулись обратно и одного из двух братьев нашли в Москве, другого — в Питере. Ни Данилу Козловского, ни Женю Пронина ты в кино не видел?
Нет, только по фотографиям. Позже по Первому каналу посмотрел какой-то фильм, где Пронина взрывали на мине. Роль секунд на пять. Еще двоих — Диму Владимирова и Сашу Быковского — тоже в Питере нашли. Дима у моего папы снимался в «Трудно быть богом», а Сашу я в короткометражке видел. Все четверо точно попали в характеры своих героев, мне повезло. Где-то через месяц проб я убедился, что компания у нас есть.
Тебе не нужно было собирать ребят заранее и притирать друг к другу, как делали Никита Михалков на «Сибирском цирюльнике» и Алексей Сидоров на «Бригаде»?
Я не очень верю в этот метод. В кино есть вещи безусловные: если ты играешь солдата, то должен уметь маршировать. А есть вещи, про которые не знаешь, помогают они или нет. Ребята и так три недели провели вместе на пробах, почти каждый день встречались и неплохо сдружились. Все молодые, все волновались, у каждого первая роль.
Головную боль с ними заработал?
Чтобы у кого-то крышу снесло или еще что-то в этом роде — нет. Ни пошлости, ни хамства. Ну были случаи, когда кто-то с утра приходил никакой и неважно работал, потому что ночь была бурной. Так это же естественно, когда молодые парни снимаются. А в остальном ни одного неприятного момента. Знаешь, бывает, когда вспоминаешь — и тебе неприятно. А здесь очень хорошие ощущения остались, даже странно.
Что же странного-то?
Когда снимаешь кино, думаешь, что этот кошмар никогда не кончится.
Говорят, ты на съемках в дублях себе не отказывал и отпущенный лимит пленки чуть ли не через месяц кончился.
Ни фига подобного. Много дублей было только на футболе— по тридцать шесть, а то и сорок. Снимали длинными кусками с двух камер. Но я предупреждал, что снимать футбол будет сложно. Снять его так, как мы хотели, можно было только большими нервами и большой кровью. Когда четверо играют в кадре — это одно, а когда двадцать два — из них хотя бы десять должны не оплошать. Единственная возможность — позволить ребятам играть по-настоящему. Заранее обговорив моменты, когда хорошо бы забить.
В конкретный угол?
Хотя бы куда-нибудь. Мы пробовали забивать в конкретный угол, но тут же на экране были видны поддавки. Все как будто знают про этот угол и специально встороны разбегаются. Так что играли как игралось, поэтому много дублей. В актерских сценах их было меньше. Как правило, десять-двенадцать.
Ничего себе правило. В нашем кино больше двух-трех мало кто себе позволяет.
С экономической точки зрения стоимость пленки на эти дубли не так уж велика по сравнению с общими затратами. Зато у Гоши Куценко, например, в последней сцене лучшим дублем был тринадцатый.
Наслышаны мы про ту съемку. Когда все закончилось, потрясенный Гоша проговорил: «Пятнадцать дублей… Пойду в гостиницу отсыпаться».
Четырнадцатый и пятнадцатый вышли у него хуже.
Кстати, о Гоше. Когда твой папа, Алексей Юрьевич Герман, приглашал в черно-белый мир «Ивана Лапшина» звездного Андрея Миронова на роль литератора, было понятно, зачем он это делает: ему нужен был этот шлейф «столичной штучки». А ты позвал Куценко на роль Александра Блока из каких соображений?
Во-первых, он на Блока похож. Во-вторых, мне стало интересно, хватит ли мне способностей и умений развернуть Гошу в сторону от «антикиллеров». В-третьих, у него были лучшие пробы. Все другие претенденты пытались играть значительность, а он— нет. Ему незачем, он звезда… Не люблю это слово… Он состоявшийся в профессии человек, и в нем было такое спокойное чувство успешности.
И много Блоков у тебя было на выбор?
Много. Около двенадцати.
В фильме есть несколько по-настоящему смешных сцен. Например, когда один брат бросает другому, спящему, на живот раскаленную монетку и прикрывает медным тазом, заставляя сквозь сон «бить вбарабан». Откуда шуточки?
Это мы уже на съемках придумали. В какой-то момент мне показалось, что все как-то грустновато получается. Я начал всех в съемочной группе спрашивать: как молодые ребята могут подшутить друг над другом? И ассистент оператора, парень весьма брутальный, рассказал про монетку и таз. Я говорю: замечательно, будем делать. Женя Пронин долго сопротивлялся — не хотел монетку на живот, но мы его общими усилиями уговорили.