"Надоело рыться на помойках". Интервью с Владимиром Епифанцевым | Главное | Time Out
Главное

«Надоело рыться на помойках». Интервью с Владимиром Епифанцевым

  16 апреля 2007
5 мин
«Надоело рыться на помойках». Интервью с Владимиром Епифанцевым
Владимир Епифанцев шокировал зрителей радикальными спектаклями и видеороликами, в которых лилась искусственная кровь. Теперь он снимается в коммерческом кино — на этой неделе мы увидим его в комедии «Я остаюсь». Актер и режиссер рассказал Time Out, как он произвел переоценку ценностей.

После актерского факультета «Щуки» и режиссерского факультета ГИТИСа Владимир Епифанцев создал проект «Проктеатр», в котором ставил Шекспира и Антонена Арто, злоупотребляя бутафорской кровью. Вел маргинальную передачу «Дрема» на канале ТВ-6 и снял знаменитый пародийный ролик на рекламу стирального порошка Tide, в котором домохозяек рубили топором и топили в ванне. Вся эта подрывная деятельность сформировала вокруг Епифанцева узкий круг преданных поклонников, ценящих его черный юмор и любовь к трэшу. Пару лет назад Епифанцев начал сниматься в коммерческом кино. Самая большая роль досталась ему в фильме «Живой» — солдата-призрака, сопровождавшего главного героя (Андрей Чадов). А на этой неделе в прокат выходит комедия «Я остаюсь» о том, как прагматичный доктор Тырса (Андрей Краско) попадает на тот свет и возвращается обратно другим человеком — Епифанцев сыграл в ней агента похоронной конторы.

Как вы попали в фильм «Я остаюсь»?

Позвонили. Мне вообще всегда звонят. Помните, как в фильмах Дэвида Линча в доме раздается загадочный телефонный звонок. Так и у меня. Я лежу дома, а тут звонок (говорит суровым басом): «Надо приехать туда-то„.

Часто такое происходит?

Нет. Я же снимаюсь всего два-три года. У меня еще не было таких работ, где я бы ощутил диапазон роли. Как говорится, чтобы ложка стояла. Наше кино в растерянности, эта энергия передается и мне.

Зачем вы тогда снимаетесь?

Невозможно всю жизнь находиться в андерграунде — безденежное существование приводит к духовной гибели. Мне надоело быть панком и рыться на помойках,чтобы из мусора сделать спектакль,- по-моему, я достоин более дорогих средств самовыражения.

Разве художник не должен быть голодным?

Мы знаем, как заканчивают нищие художники — никто не доживает до сорока. А мне, чтобы всегда пребывать в хорошем настроении, нужна квартира на Старом Арбате. Вот когда я на нее заработаю, тогда придумаю что-то такое, что всех потрясет.

Вы в себе не сомневаетесь.

Чтобы веселее смотреть в светлое будущее, надо думать, что ты круче других. Я прихожу на съемочную площадку, вижу, что режиссер явно находится не на своем месте, от этого злюсь и одновременно бодрюсь.

Почему же вы не снимаете сами, раз режиссеры ничего не умеют?

Я снимаю, когда камера есть. Но денег на большое кино мне не дают. Хотя, может быть, я еще не просил как следует. Почему-то мне кажется, что у продюсеров создался в отношении меня стереотип: “Кто будет снимать? — Давайте Епифанцев.- Да вы что! Это же кино про любовь, а он там начнет всех топором рубить».

Чтобы снять кино, надо оказаться в нужное время в нужном месте?

Нужно быть евреем, пидарасом и тусовщиком.Шучу.

Роли в «Живом» и «Я остаюсь» не доставили вам удовольствия?

Режиссеры этих фильмов хотя бы знали, чего хотят, и может быть, не все у них получилось, зато они сумели создать хорошую атмосферу, придать своим картинам обаяние и стиль. Но я все равно снимал бы эти фильмы совершенно по-другому. Мне не хватает чувственности, потрясений. Если брать такие вечные темы, как смерть, любовь и возмездие, их нужно снимать на пределе. Например, я сегодня за рулем прослушал аудиокнижку сказок Андерсена. Ехал весь в слезах. Даже сейчас боюсь заплакать, вспоминая «Русалочку», — лихая, ураганная история. Вот уж где любовь, трагизм и волшебство выражены предельно. Ни в «Живом», ни в «Я остаюсь» такого нет.

В фильме «Я остаюсь» сыграл свою последнюю роль недооцененный при жизни актер Андрей Краско. Какие у вас остались воспоминания о совместной работе?

К сожалению, мы снимались вместе всего шесть дней. Такое ощущение, что я увидел Краско, проходящего по ковровой дорожке. Я махал ему рукой, а он меня не замечал. Помню, что он был очень спокойным и терпеливым — молча ждал своего выхода, без капризов. Я таким не буду. Если стану звездой, буду всех строить по полной программе. Люди часто по-варварски относятся к актерам, их времени, здоровью. А это очень тяжелая работа — и психологически, и физически. Позвоночник страдает от долгого стояния, желудок — от неправильного питания, плюс постоянные температурные стрессы, когда съемки летних сцен идут зимой, и так далее. Даже меня однажды со съемок унесли на носилках с защемлением нервов поясничного отдела.

Вам доводилось испытывать от русского кино потрясения такой же силы, как от «Русалочки»?

Нет. Все сегодняшние «удачи в кино» на самом деле спекуляции, на которые ведется неискушенная публика. Например, Мамонов в жизни мне интереснее, чем в посредственном фильме «Остров». «Дозоры» сделаны прекрасно, но фильм «Коммунист» не переплюнуть никому. Вот это потрясение. Может быть, не таким должно быть кино, но герои должны быть такими, как сверхчеловек и великан Николай Губанов — персонаж актера Евгения Урбанского. Наплодить бы таких сейчас, они бы нам показали!

Такие люди встречаются в жизни?

Встречаются, но гибнут быстро. Или тиранами становятся- понимают, что договариваться со стадом нельзя, только по морде.

Если все так плохо, как быть в этой ситуации обычным людям — «всепонимающим негероям»?

Хитрить. И ждать наших.

Наши придут?

Прилетят (смеется).