Андрей Краско. Непохожий на артиста, больше, чем артист

Книгу памяти замечательного артиста, скоропостижно скончавшегося в июле прошлого года, составили его письма, интервью, отзывы прессы, воспоминания друзей, коллег, родных. Тексты щедро приправлены фотографиями и кадрами из фильмов (едва ли не четверть книги). Можно было бы отнести сборник к жанру "про медийных людей" с неизбежными для этого формата недостатками, тем более что делалась книга актером Иваном Краско (отцом главного героя) и журналисткой Анной Величко, очевидно, второпях (ошибки, повторы, редакционные изъяны) — но книгу спас ее герой. Так же, как порой спасал фильмы, в которых снимался: в какой бы ерунде он ни играл, все равно смотрели — потому что Краско играл так, что становилось ясно: "Человек что-то важное про себя понял, что у этого человека есть судьба. Личная судьба", — так говорит его коллега Юрий Стоянов.

На протяжении всей книги Краско сравнивают с Высоцким, Далем, Шукшиным, и в этом нет никакой ритуальной гиперболизации. Целый раздел представляет собой дайджест отзывов на смерть актера — искренних, трогательных, безыскусных, — еще одно подтверждение, что Андрей Краско артистом был действительно народным, пусть формально этого звания — "народный артист" — у него и не было. Дело не только в том, что Краско играл представителей самых разных профессий и социальных групп: менты, спецслужбисты, военные, урки, деревенские алкоголики, врачи, кавказцы-коммерсанты, олигархи, какие-то вовсе деклассированные элементы. И, разумеется, не только в том, что самый распространенный его образ, вопреки всему так и не превратившийся в жирный актерский штамп, — обаятельный и простодушный хитрован-пьяница, — распространеннейший национальный тип. Зрители чувствовали: он прошел то же, что и они, и был со своим народом там, где был этот самый народ. Но зигзаги биографии никогда не сделали бы его народным любимцем, если бы не талант.

И, листая книжку, в который раз убеждаешься, что по-настоящему одаренный человек редко бывает талантлив в чем-то одном: Краско, по словам знавших его, талантливо шутил, талантливо дружил, замечательно делал телевизионные передачи, мог при случае подменить режиссера, сам ставил спектакли. Если сценарий был негодным, он вполне мог переписать свою роль, а о его даре рассказчика свидетельствуют приведенные в книге письма.