Простые вещи (2006 год)

Попугав смазливую медсестричку рассказами о помидорах-убийцах, проводив очередного пациента в морг и отдав водительские права инспектору ГИБДД, веселый и пьющий анестезиолог Сережа Маслов возвращается домой, в типичную питерскую коммуналку, чтобы услышать две новости — плохую и очень плохую. Первая: его 16-летняя дочь ушла из дома к какому-то юному обормоту. Вторая: жена снова беременна. Ввергнутый в кризис среднего возраста перспективой появления в его 20-метровой комнатке четвертого жильца, Маслов запивает еще крепче и начинает терзаться — до седых волос дожил, а на квартиру так и не заработал.

И тут судьба, со свойственным ей изощренным юмором, дает Сергею шанс — платного пациента, знаменитого когда-то актера Журавлева (Леонид Броневой), человека вздорного и старорежимного. После недели ежедневных уколов Маслов получает предложение, от которого сложно так запросто отказаться: обменяв когда-то свою квартиру на пристойное медицинское обслуживание, Журавлев теперь надеется купить смертельную инъекцию за картину Репина.

«Простые вещи» без преувеличения — лучший, самый виртуозный и в то же время беспрецедентно скромный фильм за последние пять (а то и десять) лет российского кино. На «Кинотавре», где «Вещи» будут состязаться с балабановским «Грузом 200», «Тисками» Валерия Тодоровского и «Два в одном» Киры Муратовой, им наверняка дадут приз за режиссуру — а если не им, то это будет означать одно из двух. Либо после претенциозных экспериментов «Эйфории» и кошмара всех лжеблокбастеров от «Волкодава» до «Параграфа 78» у русского кино действительно открылось второе дыхание. Либо жюри, загипнотизированное магией имен, потеряло способность видеть вещи такими, какие они есть.

А есть вот что: Попогребский снял кино, от которого исходит ощущение настолько удивительной законченности и цельности, что память после просмотра отказывается вырывать из него отдельные сцены и эпизоды. Такое чувство возникает редко, и его ни с чем не спутаешь. Да, это именно он, негромкий шедевр, в котором все находится на своих местах и случается единственно правильным — хотя и совершенно непредсказуемым — образом. Здесь ежеминутное появление водки на столе обусловлено только художественными резонами, а не требованиями спонсора. Здесь разговоры мужчины с женщиной наконец-то выглядят как разговоры двух живых и взрослых людей — а не начитавшихся дамской беллетристики роботов. Здесь режиссура так тонка и внимательна, что Леонид Броневой уравнивается в правах с неизвестной и явно непрофессиональной актрисой-подростком — и оба они при этом выглядят одинаково правдиво и выразительно. Кроме того, «Простые вещи» — отчетливо русское кино. Эта русскость совершенно не раздражает, она лишена лунгинской сусальности, мессианства Сокурова, злой балабановской мизантропии и игривого михалковского барства. Бэкграунд советского кино чувствуется тут в каждом кадре, в каждом монтажном стыке. Причем чувствуется не как досадный рудимент, а как старый, надежный фундамент для нового здания.

Режиссер «Простых вещей» скучает по пластиковым крокодилам