Электра

Очередная премьера Мариинского театра — опера Рихарда Штрауса «Электра„. После премьеры “Енуфы„ на замечание одного известного оперного эксперта о том, что в Германии ставят много радикальней, Валерий Гергиев отвечал, что ему ближе вкусы американцев и англичан. И хотя в последнее время в театре было больше постановок французов и итальянцев, античную историю о комплексе дочерней мести действительно ставят англичане — режиссер Джонатан Кент, художник (постановщик и по костюмам) Пол Браун, художник по свету Тим Митчелл.

В результате поиска в Интернете на запрос “Электра„ появится все что угодно, только не информация об опере. Больше всего ссылок о фильме 2005 года режиссера Роба Баумана с бюджетом 43 миллиона долларов — про кровную месть яростной девушки. Под номером 53 пойдет трагедия Софокла, номер 72 укажет на спектакль “Электра„ в Театре на Таганке с Аллой Демидовой, и только номер 73 скромно подскажет о премьере в Мариинском. О Рихарде Штраусе в связи с этим именем — ни слова вплоть до номера 100. Об опере “Электра„ в России забыли с тех пор, как в 1913 году ее поставил в Мариинском же Всеволод Мейерхольд. Забыли, вероятно, потому, что там всего слишком много, все маслянисто-оперное: истерическая аффектация, граничащая с агрессивностью, чувство мести, вокальные сложности. Таким виделся последнему немецкому романтику мир древних страстей.

Валерий Гергиев, пожалуй, единственный в России, кто планомерно возвращает или впервые ставит оперы Рихарда Штрауса. Шокирующая “Саломея„ поставлена дважды, есть повод гордиться маскарадной “Ариадной на Наксосе„. Исключительное внимание Гергиева к Штраусу — знак того, что этот композитор — в поле серьезного интереса художественного руководителя театра. Хотя в сравнении с кумиром маэстро, бескомпромиссным Вагнером (коллекция произведений которого в Мариинском вот-вот соберется), Штраус был более конъюнктурен и подвержен модным течениям. Сегодня его музыку рассматривают как яркий образец модерна начала ХХ века. Для этого стиля была характерна агрессивная, захватническая красота, за которой, кроме мистического дурмана и разящего наповал преувеличения, нередко ничего и не следовало. Зато скандалы и обмороки были гарантированы.

Тяжелый поствагнеровский оркестр с эффектом “много шума и ничего„ не каждому по уму и по ушам. Но сегодня, когда экраны кинотеатров и телевизоров залиты кровью хорроров, интерес широкого зрителя к оперным дикостям “Электры„ при грамотной расстановке акцентов возбудить не так уж сложно.

Кровь у Рихарда Штрауса клокочет вулканически, и если не проливается каждую минуту на сцене, то каждую секунду звучит в музыке. Сексуальная подоплека сюжета тоже на пользу популярности, равно как формат одноактной оперы. Комплекс Электры, как известно, — то же, что эдипов комплекс, только наоборот. Дочь убитого микенского царя Агамемнона — Электра на протяжении всей оперы вынашивает план мести за отца, убитого женой — ее матерью. Руками изгнанного из дворца брата Ореста ей удается зарубить Клитемнестру “священным топором». Правда, от избытка чувств в финале Электра падает замертво.