Раскатанный слепок лица

Поэт и художник Евгений Хорват прожил короткую и странную жизнь, под стать своей фамилии с ударением на первом слоге. Родился в Москве, в 15 лет с матерью переехал в Кишинев. Оттуда, чтобы уберечь сына от влияния богемных и политически неблагонадежных друзей, она увозит его в Петрозаводск. Потом — эмиграция в Германию. Там — нежелание тонуть в болотце русской диаспоры, острейшая тоска по живой языковой среде, переход от поэзии к зауми и далее к авангардному искусству, учащающиеся приступы депрессии и наконец — самоубийство в благополучном доме тестя-немца под Гамбургом в неполные 32 года. Словом, очень похоже на судьбу эмигранта первой волны, какого-нибудь Бориса Поплавского. Но даты жизни Хорвата — 19611993, то есть он умер как раз тогда, когда мир начал открываться и объединяться. Его стихи и проза, впервые собранные под одной обложкой, — памятник и свидетельство того, как это страшно — жить вне своего языка. Хочется надеяться, что русским поэтам больше не придется испытывать подобного.