Счастливого Рождества! (2005 год)

Зимой 1914-го на каком-то неважном участке франко-германского фронта вшивеют с одной стороны немцы в остроконечных стальных шлемах, а с другой — французы и союзные им шотландцы. Между траншеями — сотня метров, которую утюжат пулеметы. Сверху бьет артиллерия, тела на ничьей земле гигиенично припорошены снегом. Но вот наступает Рождество, шотландцы расчехляют волынки, немцы выставляют на окопы нарядные ели и оперного тенора, враги бросают винтовки, братаются и меняют спиртное на шоколад.

Выкатив эту картину к праздникам, наши прокатчики слукавили — она, вообще-то, совсем не о елках. Здесь немного другой смысл: все люди братья и никому не хочется умирать. Когда ровно год назад вышла другая французская картина на антивоенно-патриотическую тему "Долгая помолвка" Жан-Пьера Жене, многие сетовали, что мясорубка-де там условная. Теперь видно, что Жене упрекали зря: "Счастливого Рождества", фильм примерно с теми же сюжетом и заслугами (французский кассовый хит, делегированный на "Оскар"), куда условнее. Он — о такой театральной войне, где погибшего товарища никогда не развернут лицом к камере, а вши и окопные крысы, вечные персонажи солдатских анекдотов, не выберутся на экран. Артисты отворачиваются к стене, когда их тошнит от страха, а во всех остальных случаях долго, пронзительно и со значением смотрят вам прямо в глаза. В контексте общего ренессанса умного европейского кино "Счастливого Рождества" — это важная картина. Но сказать, что она создает хоть сколько-нибудь праздничное настроение, было бы серьезным преувеличением.