Королева (2006 год)

Осень 97-го, мрачная королевская семья собирается тихо закопать свой позор, принцессу Диану. Но народ требует публичных выражений отчаяния и траура, королева-мать в ужасе от того, что вместо генералов за гробом пойдут певцы и портные. Прыткий Тони Блэр (Майкл Шин) жалеет Елизавету II (Хелен Миррен) и протягивает ей руку помощи — через годы, политические убеждения и классовые барьеры.

Поначалу «Королеву» легко принять за политическую карикатуру. Вот Миррен, надменно поджимая губы, дает аудиенцию Майклу Шину. Вот Шин, больше похожий на Бориса Немцова, чем на Блэра — что придает фильму уже совершенно монтипайтоновский флер абсурда, — смешно пятится задом к двери, соблюдая протокол. Вот королевская семья гуськом выходит к главным воротам Букингемского дворца, забаррикадированным букетами и сувенирами. В глазах Елизаветы — тихий ужас, словно перед ней не миллион роз, а лестница на эшафот. Откуда-то со второго плана звучит напоминание о том, что в Британии до сих пор нет официальной конституции. Вопрос об уместности всего этого пронафталиненного маскарада возникает сам собой.

Но ехидный Стивен Фрирз — все-таки англичанин. Фарс вокруг похорон принцессы вскоре выруливает в настоящую классовую драму, типично британский продукт, последний раз бывший в употреблении где-то с полвека назад, и с тех пор вроде бы ушедший в небытие — вместе со сленгом кокни, уголовным преследованием за гомосексуализм и телесными наказаниями в школе. Потешаясь над пятичасовым чаепитием, Фрирз не забывает пнуть и третье сословие — за их любовь к телевидению, газете The Sun, плюшевым игрушкам и массовым шествиям. Выражение народного горя мы видим по телевидению глазами Елизаветы. И горе это выглядит чудовищным моветоном, катастрофой хорошего вкуса, полным крушением устоев государства.

Но… снова «но». Десять лет назад в «Истории британского кино» режиссер действительно ухохатывался надо всем «типично британским», а сейчас, когда этого британского почти что и не осталось, его улыбка дрожит — и эти едва заметные судороги уже принесли фильму две британские премии BAFTA. Чванливые бездельники, моты и бездушные мизантропы (такой выставляют королевскую семью огульные газетчики) в конце концов оказываются несчастным вымирающим подвидом гомо сапиенса. В фильме Фрирз даже недвусмысленно сравнивает смешную старушку в старомодных очках с грациозным диким оленем — тоже редким зверем, стоящим на поштучном учете. Это, разумеется, уже не комедия. В глупой прическе, в четырех дрессированных шпицах, в том гордом фатализме, который укрепляет Елизавету в этих старомодных привычках, в детской беззащитности, с которой она следует советам Блэра, — драма. И награждение Миррен «Оскаром» было бы ее логичным завершением. У Американской киноакадемии ведь два лица: популистское, которое дает статуэтки за роли аутсайдерш трудной судьбы, и снобское, которое награждает за роли знаменитостей. А тут сразу — и королева, и бабушка!

Интервью с Хелен Миррен: я знаю, как ругается королева.