Кинг Конг (2005 год)

1933 год, Великая депрессия. Жители Нью-Йорка едят из мусорных бачков,живут в собачьих конурах и копят на билет в кино. В это непростое время Энн (Уоттс), заурядная актриска из варьете, хватается за первый попавшийся контракт, в котором — наконец-то! — нет ни слова о стриптизе, и выезжает с группой режиссера Денама (Блэк) куда-то к южным морям, на натуру. Там Энн находит благодарную аудиторию в лице трехэтажного самца гориллы. Поначалу обезьяна хочет, по обыкновению, ритуально разорвать девушку на куски, но белое мясо и полупрозрачный пеньюар действуют на тварь умиротворяюще. После, обнаружив у пойманной блондинки талант к жонглированию камушками и акробатическим этюдам, обезьяна без памяти влюбляется.

Чувство оказывается взаимным: молодой человек Джек Дрисколл (Броуди), выступавший в предыдущих фильмах о Кинг Конге в роли прекрасного принца, спасающего девушку от монструозной страсти гоминида, тут вроде ухажера второго эшелона. Едва появляется горилла, Дрисколла отправляют по делам: бегать от динозавров, отстреливать из «томпсона» гигантских мух и прочих реликтовых обитателей затерянного острова. Энн и Конг тем временем переглядываются и тянут друг к другу руки; в зрачках любовников (что уж тамскромничать) отражается все мелодраматическое наследие Голливуда.

История этой великой любви длится без малого три часа — говорят, руководство студии Universal сочло режиссерскую версию безупречным монолитом, от которого нельзя отсечь ни минуты. Впрочем, по косвенным уликам можно сделать вывод, что Джексон снял материала на три «Кинг Конга». Во-первых, ни один из завлекательных эпизодов трейлера не вошел вокончательную версию картины — более того, непонятно, куда их вообще можно было вставить. Во-вторых, тема дезинсекции, судя по тому же трейлеру, где орды членистоногих тварей уничтожались достаточно обстоятельно, хоть и обещала стать одним из главных двигателей сюжета, оказалась не то что не раскрытой, но как-то заученно оттарабаненной. Зато хронометража хватило на крупные планы потеков грима на лице зареванной Уоттс, на затяжные панорамы восходов и прочую романтическую мишуру. Но самое удивительное — в зазор между лав-стори и ти-рексами Джексон запросто вложил еще одну трагедию — уже не любовников, а художника (фатально неудачливый, но самоотверженный трэшмейкер Карл Денам — это ведь, пусть и ироничное, но альтер эго режиссера). Последний раз подобные штуки позволяли только Орсону Уэллсу и Престону Стёрджесу, как раз во времена Кинг Конга.