Четыре (2004 год)

По-хорошему, чтобы морально подготовиться к просмотру, зрителям стоит сходить на экскурсию в морг или хотя бы в дом престарелых. Дело это, разумеется, под силу не многим. Остальным же стоит учесть обстоятельства рождения этого фантазма, а дальше уж все взвесить и решать самим — смотреть или не смотреть. Итак, во-первых, фильм поставлен по сценарию Владимира Сорокина и, соответственно, стилистически лавирует между шокирующим гиперреализмом и фантастикой. Во-вторых, известно, что дебютант в полном метре Илья Хржановский, молодой человек из хорошей семьи, решил вырваться за пределы Садового кольца и приехал снимать кино в нижегородскую областную тьмутаракань, где и застрял во грязи и мраке. Картина снималась четыре года, потом почти год не могла получить прокатного удостоверения, так что "четверка" — это если и не "полочное", то уж точно "проклятое" кино. Зато у синефилов Европы и Америки "4" шли на ура (это уже "в-четвертых") и даже получил несколько призов на небольших фестивалях независимого кино.

Начинаются "4" со вполне обычного эпизода: в ночном баре встречаются трое одиноких — проститутка, торговец мясом и настройщик роялей (Сергей Шнуров). Каждый из них решает сыграть роль, ему не свойственную, будто бы все они — успешные, довольные жизнью люди. Собутыльники рассказывают друг другу чудовищные байки о своих профессиях (самая фантастическая — история Шнурова о фабриках людей-клонов) и, похоже, верят друг другу. А потом расходятся, и так начинаются сюжетные линии каждого из них. Эти линии, может быть, пересекутся, а может, и нет. Понятно лишь то, что ничем хорошим дело не кончится.

Первая часть, тот самый разговор в ночном баре, — камерная разговорная короткометражка, которая вполне могла бы существовать как самостоятельное, законченное произведение. Но "4" — фильм не об одиночестве. Это рядящийся в лохмотья притчи жесткий и бескомпромиссный пейзаж деградирующей страны. В нем есть пресловутая чернуха. Не та декоративная непристойность, что придает пряность текстам Сорокина, а самая настоящая, по-муратовски безоглядная (кульминацией путешествия в глубь России становится беспощадное застолье полуголых старух). Есть тут наивность. Есть и впечатление потрясающей искушенности: "4" расправляются с российским киноконтекстом с такой же игривой жестокостью, с которой тексты Сорокина потрошили русскую литературу. В результате Хржановскому удается добиться абсолютно босховского макабра, завораживающего своим уродством: изматывающий монолог вечно пьяного героя Мурзенко (бесконечный речитатив "гады железные гады железные"), бездомные собаки (числом, разумеется, четыре), нищета, мокрая глина, хлебный мякиш, живые клоны, водка, сиськи, водка. И музыка, и какие-то расчетливые ракурсы, то отсылающие к "Сталкеру" Тарковского, а то к итальянским неореалистам, — все здесь ранит порнографической обнаженностью чувств. Нужно очень любить и очень ненавидеть свою страну, чтобы снять такое кино. Слава России.