Лебединое озеро
О спектакле
Чеховский фестиваль открывается спектаклем-диверсией против великого русского искусства.
После боурновского «Лебединого озера» уже не получается смотреть с прежним уважением классическое творение Льва Иванова — Мариуса Петипа, присутствующее в репертуарах родных театров в самых разных редакциях. Потому что классики, выстраивавшие строгие ансамбли, начинают казаться просто глухими: вот здесь они не услышали в музыке самоубийственного надрыва, здесь — глупой, немыслимой надежды, там — такой злобной иронии, что никак не может быть выражена стройным стадом девушек-птичек.
Решительно поменяв сюжет и сделав из «Лебединого озера» гейскую love story, Мэтью Боурн позволил Чайковскому быть самим собой — замученным гением и крикливым геем, автором карамельно-сентиментальных писем и человеком, старающимся «выглядеть» в обществе и потому устраивающим себе адскую пытку «приличиями». Все, что прежние интерпретаторы прятали, гримировали, утаивали в Чайковском, — у Боурна грянуло в полную силу.
И матушка принца оказалась улыбчивой стервой, поставившей сына под жесткий контроль — такой, что срыв оказывается демонстративно-катастрофическим. И толпящиеся у дворца папарацци стали приветствовать съезжающиеся на бал пары: гости презрительно морщились, но лишний раз поворачивались перед фотокамерами. И единственным спасением от рутины дворца стал парк, в котором собираются парни-лебеди в белых махровых штанах…
Финал, в котором соединены смерть и надежда, тоже у Боурна значительно более точный. В большинстве советских версий принц и лебедица побеждают злобного колдуна, на Западе тоже любят хеппи-энды. Но в музыке-то все именно так, как в английском спектакле. Да, умерли. И… воссоединились в мире ином.