О фильме
Актеры
Рецензия на фильм
Одним не самым приятным вечером Том Столл (Мортенсен), убежденный толстовец и пацифист, внимательный и ответственный отец двоих детей, технично ликвидирует парочку жутких грабителей-гастролеров, зашедших попить кровушки в его опрятный кафетерий. Тому рукоплещет весь городок, его показывают по районному телевидению — а вскоре на работу к победителю заходят три человека в черном. Серьезные ребята интересуются подробностями недавней схватки и почему-то упорно называют Тома Джоном. Том нервничает, чуть не проливает кофе, и просит посетителей убраться по-хорошему. Ребята подмигивают, выходят, но вскоре возвращаются.
Но это так, общая картина. На самом деле просмотр фильма Кроненберга — к слову, самого дорогого за всю его карьеру — больше похож на тяжелую и полную опасностей прогулку по топкому болоту, чем на лихое махалово. Смотреть на горизонт нет времени — затягивает мохнатый ковер под ногами. Каждое предложение своей несложной истории (кино снято по мотивам не психологического романа, но комикса) режиссер цедит сквозь зубы, выдерживая точные многозначительные паузы. Картина происходящего складывается медленно: подмигивания героев камере тут слишком выразительны и красноречивы, чтобы прямо так перейти от взглядов к делу — к примеру, роковую встречу в кафе Кроненберг начинает готовить Тому заранее, чуть ли не за два дня. Словно опытный спиннингист, он управляет напряжением-саспенсом, то подсекая, то отпуская леску. До последнего момента режиссер делает вид, что разыгрывает хичкоковскую карту «не того человека» — хотя на самом деле сюжетная головоломка «Жестокости» близка к одному из рассказов Эдгара По. А после того, как все тайны будут раскрыты и правда с неестественной яркостью воссияет над семьей Столлов, появится еще один, самый интригующий вопрос — а дальше-то что? Ведь осталось еще почти полфильма! Хорошо знающие шизофреническое творчество создателя «Автокатастрофы», «Мухи» и «Видеодрома» могут предположить, что эти полчаса будут отведены под какой-нибудь чудовищный фантазм. Все верно: на конец вивисектор Кроненберг, притворно обратившийся в мейнстрим, приберег кое-какую положительную идею — из тех, что еще Набоков считал «превеликими страшилищами».
