Фестиваль молодой драматургии «Любимовка»

«Война — это не поход в горы с инструктором, это не сплав под гитару по реке! Это нельзя забыть, когда человек, с которым ты утром разговаривал, ел, курил, вечером лежит с оторванной головой и собственным членом во рту! И поэтому, когда какой-то пидороподобный пряник рассказывает мне со сцены поставленным голосом, что такое смерть, я сплю».

Жесткач 22-летнего жителя Екатеринбурга Павла Казанцева о парне, только что вернувшемся из Чечни, называется «Герой». Вышеприведенной тирадой Егор затыкает девушку Соню, которая укоряет его за храп на спектакле академического театра. Егору не до сценического искусства, он вообще плохо врубается в реальность с тех пор, как приехал домой с войны. Драматург Казанцев учится у Николая Коляды — птенцы этого гнезда всегда узнаваемы. Вот и здесь — провинциальные «быки» и плохо скрываемая агрессия пополам с мелодраматизмом. Зато реплику Егора вполне можно повесить транспарантом над входом в Театр.doc, где всю неделю будут идти читки.

Драматургический конкурс «Любимовка», существующий с 1990 года (тогда в оргкомитет входили Михаил Рощин, Алексей Казанцев, Виктор Славкин и другие мэтры), ищет пьесы не по принципу их профессиональности или востребованности у режиссеров. Сюда попадают дикари, которым вдруг удалось сказать миру что-то лично от себя. Не обязательно «любители» — скажем, город Тольятти подарил сцене Вячеслава с Михаилом Дурненковых и Юрия Клавдиева. Про Урал с Сибирью и говорить нечего: братья Пресняковы, Сигарев и Вырыпаев уже давно стали хедлайнерами молодой российской драматургии (а теперь уже и кино). Впервые указанные авторы «засветились» на «Любимовке». Новые тексты на отечественной сцене — это тренд, как бы банально это ни прозвучало. То единственное, чем мы можем зацепить европейские театральные и киносмотры.

Возглавляемая драматургом Еленой Греминой «Любимовка» отказалась от жестких правил в пользу креативности. Поэтому и отбор здесь ведется вольный — эксперты читают присланные сочинения, затем обсуждают, предлагают режиссерам и составляют шорт-лист. В этом году он не поддается никакому обобщению — слишком уж разные пьесы. Но линия по-прежнему выдерживается четко: выбраны авторы, которые идентифицируют себя с реальностью. И пусть у Натальи Ворожбит ею будет киевское детство (пьеса «Раба хвоста»), а у Максима Курочкина — мытарства незадачливого автора сериалов («Про сюжетчицу Милу и ее неактивированную копию»). Все это, несомненно, интереснее, чем слушать, как пидороподобный пряник рассказывает со сцены, что такое смерть.