Дом паука

Если бы Пол Боулз (1910-1999) успел при жизни написать автобиографию, она вышла бы у него не менее увлекательной, чем у Казановы или Бенвенуто Челлини. Сын дантиста из Квинса, в 20 лет он входил в парижский круг Гертруды Стайн. Потом вернулся на родину, в Нью-Йорк, и прославился как музыкальный критик и поэт. Затем, в 1947 году, неожиданно снова стал писать прозу и уехал жить в Западную Африку, в марокканский Танжер; те, кто помнят "Чуму" Альбера Камю, действие которой происходит как раз в этом городе примерно в это время, могут представить, что это за веселое и живописное место. Тем не менее Боулз прожил там до конца своей долгой жизни, принимая в своем скромном доме Трумэна Капоте, Гора Видала, Теннесси Уильямса, Алена Гинсберга и Уильяма Берроуза, а на родину выбираясь лишь изредка. Последний раз — в 1995 году, на фестиваль собственной музыки в Линкольн-центре: помимо всего прочего, Боулз был еще и серьезным композитором. Его музыку исполнял Леонард Бернстайн, а Орсон Уэллс использовал ее в спектаклях. Кто из литературных корифеев ХХ века может похвастаться такой универсальностью?

Очередной том затеянного издательством "Колонна" непронумерованного собрания сочинений этого автора состоит не из рассказов, как предыдущие, а из одного большого произведения — романа "Дом паука" 1955 года. Испорченному триллерами читателю в таком заголовке почудится что-то зловещее и остросюжетное. Но писатель имеет в виду стих из 29-й суры Корана: "Те, которые взяли себе помимо Аллаха помощников, подобны пауку, который устроил себе дом, а ведь слабейший из домов, конечно, дом паука, если бы они знали!"

Этот образ вполне естественен для Боулза. Противопоставление европейского и арабского миров и мировоззрений, обозначенное в прославившем его романе 1949 года "Под покровом небес", продолжается и в этой книге. Только на этот раз знакомая коллизия наложилась на острый внешний конфликт — нарастающие волнения в городе Фесе, которые меньше чем через год после выхода книги — в 1956 году — приведут к обретению Марокко независимости от Франции. При этом писатель, хорошо знакомый с марокканцами, их настроениями и предубеждениями, четко понимает, что линия фронта проходит не между чужаками-европейцами и местными мусульманами, а между самими местными жителями. Характерный пример — спор главного героя-подростка, потомственного целителя Амара, с его более старшими и более образованными приятелями. "Когда произносилось слово "независимость", им виделись взводы мусульманских солдат, марширующих по улицам, где все вывески были выведены арабской вязью, мощные фабрики и заводы, высящиеся по всей стране. Амар же представлял объятые пламенем небеса, крылья ангелов-мстителей и картины полного разрушения".

В процесс выбора между светской государственностью и религиозным фундаментализмом на арабском Востоке сейчас включен весь мир — чтобы убедиться в этом, достаточно включить телевизор. Так что у недооцененного американского писателя Боулза, прожившего половину ХХ века на Востоке и проникшего в местные тонкости глубже других, в XXI веке есть шанс обрести второе — посмертное — признание.