Друзья и возлюбленные

Редакторская аннотация нового сборника рассказов Джерома К. Джерома гласит: «Забудьте о “Троих в лодке, не считая собаки”!» Следовать этому призыву трудно, да и, скорее всего, не стоит. Потому что публикация в 1889 году именно этой небольшой повести полностью изменила жизнь ее автора — 30-летнего неудавшегося актера, как сказали бы мы сейчас, перебивающегося журнальным фрилансом.

Приключения на Темзе трех викторианских байдарочников-недотеп мгновенно приобрели репутацию «самой смешной книги на свете», а сам Джером стал востребованным и высокооплачиваемым редактором и писателем. И не замедлил воспользоваться этим своим новым статусом, регулярно выпуская пьесы, повести и сборники рассказов. В том числе те три, из которых составлен нынешний сборник: «Мальвина Бретонская» (1916), «Джон Ингерфилд и другие рассказы» (1894) и «Жилец с четвертого этажа» (1907) — в книге они почему-то расположены именно в таком странном порядке. Но приходится признать, что ни одна из его последующих книг и близко не повторила успех дебютной — разве что велосипедный сиквел «Трое на колесах» (1900). В чем тут дело? Видимо, в том, что в своей самой известной книге Джером К. Джером не просто собирает комедийные положения и рассказы об исторических достопримечательностях, но и с большой симпатией вводит в массовую литературу новых персонажей: не условных аристократов, героев «великосветских» романов, или нечеловечески проницательных сыщиков и отпетых злодеев, героев детективов, а заурядных обывателей. «Тот сорт людей, которых у нас называют “кокни”, но которые дают нам столько прекрасных солдат-волонтеров, а также отличных спортсменов, как ни одно сословие английского королевства», — не вполне о них, но об им подобных писал более знаменитый (и, прямо скажем, более талантливый) ровесник Джерома Артур Конан Дойль в рассказе с характерным названием «Приключения клерка» — появившемся, кстати, вскоре после «Троих в лодке, не считая собаки».

Став же профессиональным писателем, Джером словно спохватывается и начинает писать о том же и о тех же, что и прочие беллетристы его времени, — о проносимых через всю жизнь романтических любовях и верных супругах, о раскаявшихся злодеях и даже о феях. Конечно, и здесь можно встретить прославившие Джерома шутки («Если бы каждая девушка в двадцать прислушалась к себе сорокалетней, институт брака исчез бы»), но в целом эти рассказы оставляют впечатление, прямо противоположное впечатлению от «Троих в лодке». Но по прошествии ста лет рассказы Джерома приобрели ценность старинных дагерротипов. Не важно, кто и как на них изображен, важно, что запечатлена эпоха. И, конечно, не забудьте о «Троих в лодке».