Звериный стиль | Time Out

Звериный стиль

Выбор Time Out
Звериный стиль

О мероприятии

Поэтический сборник Андрея Родионова, в котором экзистенциальные наблюдения автора переходят в современные диалоги.

Прогрессивные деятели культуры, равно как и непонятно какие деятели неизвестно чего, до лохмотьев затрепали громкое изречение, что после Освенцима нельзя писать стихи. Пафос этой сентенции сомнителен, и ничуть не меньше правды в обратном: чем более страшные вещи происходят в мире, тем больше оснований для появления стихов. Так или иначе, автор данного высказывания оказался по факту неправ, хотя бы потому, что среди проигнорировавших этот апокалиптический псевдозапрет были Андрей Вознесенский, Юрий Кузнецов, Елена Шварц и Егор Летов.

В настоящее время вопрос заключается в другом: можно ли писать стихи после «Аватара» и Майкла Джексона и можно ли будет писать их после «Комеди Клаба» и «Фейсбука»? То есть можно, но останутся ли стихи тем, чем они были в традиционном универсуме — скажем, русском? Сохранят ли они ту роль, которая была присуща им в смешном зазеркальном мире, где поклонялись бумаге и чтили гениев, не имевших плотного графика гастролей и не кормившихся лайками? Андрей Родионов и Вера Полозкова мужественно подпитывают надежду на утвердительный ответ. При всей их несхожести, оба они избрали, по сути, один и тот же путь: пошли в народ, причем сделали это в порядке программного творческого решения. Конечно, продвигаются они по этому пути в разном стиле — Полозкова едет в кабриолете, а Родионов идет хорошо отрепетированной пьяной походкой, но вектор у них общий — «к людям, где теплей», по выражению того же Юрия Кузнецова. Родионов в свое время сделал ставку на принципиальную антиэлитарность. В своей словесной ипостаси он стал этаким забубенным трикстером с московской окраины, героем брутальных и нелепых низовых историй. Громко заговорив от лица аутсайдера, он как бы сразу оказался представителем некоего обширного российского сообщества, ибо аутсайдером у нас ощущает себя каждый третий.

Полозкова обретается где-то между вечеринками гламурной знати, респектабельными посиделками рукопожатной интеллигенции и театрально-музыкальными перформансами, но своим прорывом она обязана такой народной форме самопрезентации, как ведение блога. Именно статус главного блогера среди поэтов и главной поэтессы среди блогеров помог ей подняться к означенным сияющим вершинам. Основной ее прием — внятно артикулированная эмоция с доходчивым социальным обобщением, выплеск, который одинаково хорошо смотрится в посте, статусе и на книжной странице. Показательно, что как Родионов, так и Полозкова — эстрадные поэты, и оба они часто пишут повествовательные стихи. В новых книгах — свежий сборник Родионова называется «Звериный стиль», а Полозкова поставила на обложку каламбурное слово «Осточерчение» — стилистический контраст между флагманами популярной поэзии достигает предела. Полозкова консервирует свою экзальтированную многословную манеру, на двести процентов оправдывая ожидания поклонников и особенно поклонниц, а Родионов движется в сторону обэриутских причуд, делает безупречно косноязычные экзистенциальные наблюдения и сочиняет современные диалоги в духе Александра Введенского.

Родионова и Полозкову нужно холить и беречь, ибо они как умеют хранят поэтическую речь от окончательного растворения в филологическом небытии, во мраке цехового академического чулана. Однако все подобные опыты, при всей их незаурядности, лишь ярче высвечивают неизбывную проблему: быть только поэтом здесь и сейчас невозможно. Альтернатива безвестности для нынешнего поэта — не выход к традиционной читающей аудитории, а обретение медийного лица и, далее, новых функций, которые очень скоро начинают оттеснять поэзию на второй план. В данный момент эта проблема, похоже, не имеет решения. Можно лишь еще раз констатировать, что современной русской поэзии остро не хватает запретов. Если бы Родионова и Полозкову запретили — вот тогда бы имена их запечатлелись на самой заповедной скрижали. Но их, увы, не запретят.

Билетов не найдено!

Закрыть