Фердинанд, или Новый Радищев

Само название книги сразу указывает читателю на то, что перед ним стилизация, изысканная и лапидарная одновременно. Автор, укрывшийся за псевдонимом Я. М. Сенькин, — профессиональный историк. "Поэта далеко заводит речь", — говорила Цветаева. Нашего ученого предмет его научной страсти увел скорее глубоко: питерский автор-повествователь свернул со всех оживленных трасс и углубился в "иной мир" глухой русской провинции. Герой преодолевает его с запаской в багажнике и бутылкой водки "на всякий случай". Проезжая от Лудони через Щирск, Хредино, Залазы к финальному пункту под названием Большое Кивалово, рассказчик везде берет пробы культурного слоя (а точнее — экзистенциального перегноя) русской земли.

На шины легковушки последовательно налипают местный фольклор, фантасмагорические заметки из районных газет и исторические анекдоты с дореволюционной бородищей. Например такой: в разоренном родовом гнезде бояр Щирских поселился отставной штаб-лекарь по фамилии Долдомский, уволенный с царской службы за "пьяное непотребство" и "странные, извращенные издевательства над ягнятами". По местному поверью, обосновавшись в сельце, бывший эскулап от агнцев перешел к крестьянским детям: приманивая их на сладкую заморскую клубнику, которую потом поливал кровью замученных. Над полузаброшенными деревнями, перелесками, маковыми полями и болотами Змеем Горынычем ухает гроза — при этих звуках окрестные мужики падают замертво, сраженные таинственным недугом. Время в "Фердинанде" словно замерло, так что не поймешь, где тут современность, а где история вперемешку с мифологией.

Русская земля у Сенькина — жадная, страшная и живая; мнящая себя равной Богу и все время противопоставляющая себя ему. Щедрая бесцеремонность в обращении с этим кровоточащим, трепещущим материалом сочетается у Сенькина с какой-то оголтелой интеллектуальной безжалостностью, которую недалекий читатель может принять за русофобию. Оно бы и было так, если б не горячность и бесстрашие, с которыми автор вступает в полуязыческий любовный поединок с этой землей и ее народом: она ужасает его и одновременно восхищает — в общем, вызывает всю палитру истинно-страстных чувств. Материала в этой тоненькой книжке — на десяток романов. Видимо, именно концентрированная густота этого текста и сделала художественный труд Сенькина — то есть специалиста по истории XVII-XVIII вв. Евгения Анисимова — предметом обсуждения сразу после первого появления в качестве "бонуса" к декабрьскому выпуску журнала "Новое литературное обозрение". В предисловии к выходящему сейчас отдельному изданию "Фердинанда" эссеист Кирилл Кобрин, перефразируя слова Екатерины II о Радищеве, называет автора "бунтовщиком хуже Лимонова". Трудно не согласиться.