«Стиг Ларссон. Человек, который ушел слишком рано»

«Это не биография в традиционном смысле слова», — с ходу начинает оправдываться автор. Про традиционный смысл он, пожалуй, загнул — это, по-хорошему, вообще не биография. Разделавшись на первых пятнадцати страницах с обязательной программой — детство, отрочество, «Стиг еще в школе всегда защищал слабых», — Петтерссон с энтузиазмом приступает к подробному пересказу тем, разработкой которых занимался в своей журналистской деятельности Ларссон. Собственно, большая часть книги — это развернутый экскурс в историю правого экстремизма в Швеции, много страниц текста, под завязку насыщенного фактами, часто излишне эмоционального, иногда перемежаемого фразами «Стиг был до глубины души возмущен этим», «Стиг подробно изучал этот вопрос» и так далее. В последней части книги Петтерссон все же решает вспомнить, что Ларссон вроде как еще написал три суперпопулярных романа. По этому поводу автор в последних главах бодро излагает историю шведского детектива до появления «Миллениума». Излагает толково, правда, сильно заметно, что тема расизма и насилия над женщинами занимает автора значительно больше.

Все это можно было бы расценить как профанацию, если бы неудержимое нагромождение фактов не рифмовалось с прозой самого Ларссона, которого в процессе написания романов вышеозначенные вопросы также занимали несколько больше, чем построение детективных коллизий. Петтерссон упоминает, что некоторые коллеги ставили под сомнение писательский талант Ларссона, но деликатно обходит тот факт, что он был, как бы кощунственно это ни звучало в свете многомиллионных продаж «Миллениума», довольно посредственным детективщиком.

Сейчас, конечно, Ларссона выставляют в качестве флагмана скандинавского детектива, притом что он очевидным образом несколько не об этом. Скандинавский детектив жил довольно интересной жизнью и до Ларссона, а шведский детектив и до Ларссона был серьезно социально ориентирован, другое дело, что покойный автор «Миллениума» вывел эту особенность на невиданный ранее уровень. Мир романов Ларссона — это мир, побеждающий в затяжной войне с собственной паршивостью. Мир, где журнал «Миллениум» — идеальный голос либеральных СМИ, Микаэль Блумквист — идеальный журналист либеральных СМИ, а Лисбет Саландер символизирует триумфальный реваншизм над всеми известными человечеству формами социальной несправедливости. Реваншизм экстремальный, но фееричный и осуществляемый в рамках понятной публике парадигмы: с помощью кирки и такой-то матери. Неудивительно, что Петтерссон, который в своей книге корректен ко всем, кроме расистов, экстремистов и США, не проговаривает ничего внятного о причинах «ларссонмании», возникшей вокруг всего-то трех неидеальных, местами неуклюжих и все же блистательных романов. Как следует покопаться в феномене «Миллениума» мешает сам же феномен — бешеные тиражи, Дэвид Финчер выбивает право на американскую экранизацию, имя Ларссона лепят на обложку любого скандинавского детектива, и помимо Петтерссона в ряды его биографов уже вступили его гражданская жена Ева Габриэльссон и коллега Курдо Бакси.

Оголтелый успех всегда известным образом дискредитирует любое явление — миллионы любят группу The Beatles, но миллионы же (хочется, правда, надеяться, что это разные миллионы) сметают с полок романы Дэна Брауна. Но надо сказать, что, даже оказавшись в неприглядной роли персонажа поп-культуры, Стиг Ларссон и посмертно умудрился сохранить достоинство, выступив таким классическим Суперменом. Журналист, всю жизнь неустанно боровшийся за справедливость под угрозой физической расправы, остававшийся при этом скромным неприметным человеком и даже на страницах собственной биографии оказавшийся в итоге где-то на заднем плане — неясной фигурой с неизменной сумкой на ремне через плечо, с «Макинтошем» в обнимку.