Рождественский пирог

«В первый день Рождества мне любовь поднесла куропатку„. Кто-то слышал эту английскую рождественскую песенку в исполнении Никитиных, кто-то — ее версию в „Двенадцатой ночи“ в Мастерской Фоменко, а кто-то вообще не слышал, но помнит знаменитое описание веселых святок в усадьбе Дингли-Делл в „Пиквикском клубе“. И все знают: время от Рождества до Нового года — это время милых чудес в старой доброй Англии.

Именно в такую диккенсовско-святочную атмосферу неожиданно погружается героиня романа Поппи (тихая и уже не юная продавщица из лондонской антикварной лавки), когда ее босс — джентльмен голубых кровей и не только кровей — вдруг настойчиво приглашает ее провести Рождество со своей семьей в Корнуолле. И даже выдает ей „премиальные“ специально на новый гардероб. Живущие в огромном обветшавшем замке обедневшие корнуолльские аристократы по части чудачеств оказываются сущей семейкой Адамсов, а младший отпрыск даже начинает делать бедной Поппи непристойные предложения прямо в поезде, где они случайно сталкиваются. А та и не думает отказываться. Наоборот, она прямо-таки расцветает в царящей в замке атмосфере всеобщей любви, где даже ее работодатель-гей неожиданно начинает проявлять к ней вполне традиционный интерес. Впрочем, ей терять нечего: “Поверьте, — обращается она к читателям в первой же фразе романа, — тот, кому не приходилось ездить в переполненном вагоне с мастурбирующей обезьянкой, не знает истинного значения слова неловкость». И это далеко не самая большая неловкость, которую Поппи предстоит героически преодолеть.

Еще в романе едко высмеиваются здоровое питание, вегетарианство, эзотерические практики и маниакальная страсть к чистоте. Чушь все это собачья. Для счастья нужны обильный мясной стол и щедрая выпивка каждый вечер, пылающий камин и хорошая компания. А еще — чтобы снега навалило по окна и никакие мобильники не брали. У какого русского читателя такой рецепт не вызовет горячего сочувствия?