Сергей Параджанов: Коллаж на фоне автопортрета

Составители этой прекрасно изданной книги довели принцип коллажа до логического завершения. Воспоминания о Сергее Параджанове артистической и литературной элиты СССР 6080-х годов (а также — Тонино Гуэрры, постоянного сценариста Феллини) перемежаются цветными иллюстрациями, а прямая речь Параджанова набрана перпендикулярно основному тексту.

Коллаж — первое, что приходит в голову при мысли о Параджанове. Никто лучше него не мог так собрать вместе старые осколки, обрывки, мишуру и позолоту, чтобы получилось настоящее произведение искусства. Кажется, что он и свою жизнь строил по тем же правилам — создавал из мелких и важных событий, бытовых подробностей, баек и розыгрышей легенду о художнике-гении, восхищавшем одних своей артистичностью, но возмущавшем других легкомыслием и эгоизмом. Так, он требовал, чтобы обожаемая жена Светлана ходила всегда в туфлях-лодочках и нейлоновых чулках, и устроил ей скандал, когда она посмела прийти в трескучий московский мороз в Пушкинский музей в теплых сапогах: «Как? Импрессионисты — и это?!„ Или еще более противоречивая история: “Он продавщицу — за волосы, и голову к прилавку прижал. Достал карманный каратометр (он постоянно его с собой носил) и ну проверять бриллианты в ее ушах„. Это можно понимать как жест подлинного аристократизма духа, ставящего на место советскую торгашескую „элиту“, но можно ведь и как простое хулиганство. Читая такие истории, понимаешь, что избежать тюрьмы Параджанову было непросто при любом режиме.

Письма Параджанова из заключения — самое сильное место книги. Они показывают самоуверенного и неутомимого мистификатора совершенно другим — подавленным и тоскующим. Но даже здесь Параджанов находит в себе силы замечать пестроту мира и наслаждаться ею: “Зэки сикали на морозе. Все замерзало, и все разноцветное: у кого нефрит — моча зеленоватая, у кого отбили почки — красная, кто пьет чифирь — оранжевая. Все сверкает на солнце, красота неописуемая — Грот Венеры!»