Нежный театр

Сравнение Николая Кононова с Марселем Прустом неизбежно, но справедливо с точностью до наоборот. Увлеченный поисками утраченного времени герой-рассказчик эпопеи Пруста стремится зацепиться, как за якорь, за какую-то отдельную деталь, подробность в мощном потоке ушедшей жизни. Только так он может остановить время, неумолимо утекающее сквозь пальцы. И подпитать им свою наглухо закупоренную, угасающую жизнь — добавим мы, зная биографию Пруста.

У героя «Нежного театра» все наоборот. В глухом гарнизоне, где служил его (как и автора) отец, в провинциальном городке, где он вырос, и в маленькой поволжской деревне, где произошли самые важные события его отрочества, время практически остановилось. И взрослый повествователь пытается высечь живую искру эмоций из воспоминаний о застывшем потоке советской жизни, убедить себя, что там было что-то яркое, необычное, — чтобы выбраться из психологической бездны, в которой он очутился в своем настоящем.

Сам стиль романа под стать его содержанию: тягучий, полный недосказанностей, мельчайших деталей и многочисленных пространных сносок.

Как и у Пруста, первотолчком для воспоминания-озарения может оказаться самая неожиданная мелочь: союз «и», не к месту произносимый помешанной на точности словоупотребления бабушкой героя, или случай, когда отец по-свойски предложил мальчику тоже помочиться рядом с ним по дороге в баню. Но в первую очередь, конечно, то, о чем автор, по его собственным словам, пишет «со стыдливостью, натянутой на костяк невыносимого вибрирующего эротизма». Потому что «Нежный театр» — все-таки роман о взрослении. Конкретные, почти осязаемые воспоминания мешаются в нем с зыбкими умозрительными рефлексиями, прошлое — с настоящим, инцестуальная тема с гомоэротической, и тогда понимаешь, почему книге дан подзаголовок «шоковый роман». Но Кононов сам предупреждает: «Биографические подробности моего бытия не стоит искать в моей биографической прозе. Упорство рожденного под знаком Овна доходит до тотальной стилистической провокации, на которую все и попадаются».