Истребитель класса «Медея»

Если бы на спектакли можно было, как на видеокассеты, приклеивать стикеры с указанием ограничений, то на «Истребителя» Марка Розовского обязательно стоило бы прилепить этикетку «Не для астматиков». Количество театрального дыма на квадратный сантиметр маленького пространства порой ставит под угрозу здоровье зрителей; эпиграф к пьесе Максима Курочкина — «Ни один из сидящих в этом зале не доживет до событий, о которых пойдет речь» — звучит подозрительно актуально.

Американец, украинец и русский (как в типичном анекдоте) ведут жестокую и непримиримую борьбу с противником. «Нью-Йорк за нами», — повторяют они. В их арсенале — старая сломанная пушка, прибор для трансляции ненависти в пространство. Их противники — женщины. Всех мужчин они хотят убить либо превратить в хозяек, моющих за собой посуду, — второй вариант воинам представляется даже более ужасным. Все свои силы комическая троица тратит на то, чтобы сбить к концу первого действия хотя бы один бабский самолет. Во втором оставшиеся в живых русский парень и пилот подбитого истребителя поведут диалог полов.

Все роли в пьесе про войну полов Розовский отдал актрисам своего театра. Такое решение могло бы быть оправданным: все настоящие, физиологические мужчины вымерли еще в начале войны, а те, с кем приходится воевать, — бабы, одно слово. Режиссер ждет не дождется момента, когда его реализованная метафора сыграет по-настоящему: на протяжении всего второго действия из-под кучи мешков выскакивают полуголые «украинец» и «американец» в лифчиках. Они по очереди поют и танцуют, демонстрируя попутно свои женские прелести, и заскакивают обратно. Эта фантазия противопоставлена в спектакле голой правде: сцена плотского влечения русского солдата и женщины-истребителя сделана со всем возможным психологизмом и физиологическими подробностями.