Мечтательница из Остенде
О мероприятии
Излюбленный прием Шмитта — ложные финалы, которые, как система зеркал, заставляют читателя обманываться, пока в финале автор не подведет его к истине. Пример такого смыслового лабиринта — заглавная новелла этого сборника, в которой читатель до самого конца не уверен: роман героини с принцем крови — выдумка старой девы или прошлое сильной женщины.
Наверное, каждый, даже самый упертый вегетарианец и пацифист, в финале фильма «Догвилль», когда Грейс берется за ствол и равняет с землей городок вместе с жителями-самодурами, испытывает кровожадное злорадство.
Потому что слишком уже долго Ларс фон Триер мотал зрителю душу, тянул из нее жилы, позволяя наблюдать, как ничтожные создания измываются над нежным ангелом в исполнении Кидман. Получилось, что в результате провокаций режиссера доброта жителей Догвилля обернулась тиранией, а покорность Грейс — жестокостью.
Такие же резкие и внезапные перемены акцентов позволяет себе Шмитт во всех своих текстах. И новеллы сборника «Мечтательница из Остенде» — не исключение. Герой заглавной новеллы, писатель, отправляется в провинциальный городок Остенде во Фландрии отдохнуть. Ему кажется, что его там будут ждать хорошенькие светлые оштукатуренные домики и приморская идиллия. На поверку его встречает пасмурное захолустье. Хозяйка, у которой он снял часть дома, после инсульта прикована к инвалидному креслу и основное ее занятие — любоваться на море из окна и перечитывать классику.
И вот тут начинается шмиттовская игра. «Эмма Ван А. — несчастная старая дева, которая отвергла всех женихов», — уверяет ее племянница, простая женщина с крепкой спиной и малолитражным мозгом. Однако, проникнувшись доверием к своему постояльцу, хозяйка за ужином рассказывает ему историю своих отношений с наследным принцем, которого случайно нашла голого на берегу (он плавал и забыл, где оставил одежду). Их роман длился несколько лет. Она сама выбирала ему подружек, чтобы возлюбленный не прослыл геем, и сама же его оставила, потому что не могла иметь детей. Эмма даже предъявляет писателю «Эротическое меню», которое составила, перед тем как приняла решение стать любовницей принца.
«Но тетка в молодости перенесла костный туберкулез, и в 23 года, когда у нее случился роман с принцем, она была несчастной калекой на костылях», — уверяет племянница. Эмма Ван А. начинает казаться писателю жалкой сумасшедшей нимфоманкой, которая за неимением личной жизни выдумала себе красивую сказку про принца и тут же поверила в нее. Что она сочинила эпизоды этой истории по канонам своего любимого Гомера, что встреча с принцем Вильгельмом повторяла встречу Улисса с Навсикаей — юной царевной, нашедшей обнаженного мужчину на морском берегу. Назвала свою виллу «Цирцеей», желая уподобиться обольстительной волшебнице из «Одиссеи», державшей мужчин в плену с помощью своих магических чар, а «Эротическое меню» почерпнула в античной Греции.
Писатель продолжает быть уверенным в том, что имеет дело с несчастной фантазеркой. Эмма Ван А. сказала, что сожгла все письма и фотографии принца. Оставила себе на память лишь одну перчатку, вторую отослав владельцу. И только внезапная ее смерть убеждает героя в том, что ее рассказ — не выдумка. В день погребения является секретарь королевского дома, чтобы положить в гроб усопшей парную перчатку.