Bohren & der Club of Gore
О мероприятии
Группа, любимая поклонниками и самого брутального металла, и самого изощренного джаза.
Суровые немецкие ребята из Bohren and Gore Club играют вроде бы джаз, но это джаз, приговоренный к повешению.
«Повсюду, куда ни взгляни, царила кромешная тьма. Лишь изредка что-то смутно светилось во мраке. Это тускло поблескивали иглы на страшной Игольной горе. Нет слов, чтобы описать весь безотрадный ужас этого зрелища. Кругом было тихо, как в могиле. Лишь иногда слышались глухие вздохи грешников». Так описывал преисподнюю Акутагава. Если представить себе, что провинившиеся даже перед вселенским милосердием ноты и звуки попадают в ад, то это будет, безусловно, творчество наших сегодняшних героев.
Они накидывают на голову этого жанра веревку эстетики тлена и упадка, а затем будто выбивают из-под его ног табуретку, базу ритма и грува. Иными словами, то, на чем основывается джаз, чем он вошел в историю популярной музыки и чем он изменил мир — из него выдернуто, а нежные звуки вроде бы классических инструментов, намотанные на адские жернова композиторской мысли, растягиваются противоестественно долго — и теряют человеческий облик. Страшное гудение саксофона, раз в минуту падающий каплей уксуса удар в барабан. Звуки замедляются, захлебываются в музыкальных смыслах, не могут вырваться из поработившей их воли композитора и, возвращаясь к Акутагаве, не находят даже сил, чтобы стонать и плакать.
В общем, на выходе получается жутчайший, но с тем же прекрасный, за горло хватающий и парализующий разум дарк-эмбиент, сыгранный акустическими инструментами. Или, пользуясь терминологией самих Bohren and der Club of Gore, джаз-нуар.
Действительно, это джаз не только черный (так переводится с французского слово «noir»), а нуаровый, кинематографичный. Даже англо-немецкое название ансамбля можно перевести как «Сверление и клуб любителей расчлененки». Их музыка очень похожа на саундтрек к книгам Лавкрафта или к несуществующему — и слава небесам — фильму о тотальном одиночестве и боли героев в мире, где любовь вечно неразделена, жалости нет места, а уши обречены слышать ложь, плач и горестные вздохи. Или вот такую вот музыку — тоже испытание.
В общем, если я вас тут не слишком напугал, а декадентская красота увядания и смерти вам близка — добро пожаловать. В конце концов, ее пишут очень добрые и хорошие люди. Двое из них по «гражданским профессиям» — медбратья. Правда, если вспомнить, название группы, оптимизма это тоже не внушает.